Ком в горле....
Сколько уже было сказано и говорено, что "мы все в ответе, кого приручили"...
а человеческой жестокости, цинизму, бессердечности и равнодушию нет границ....

Цитата:Мудрая притча грубым языком, но с моралью
Шел как-то еще не просветленный монах, не достигший дао и не пофигист по жизни, задумался о смысле бытия, и тут ему дорогу перегородило говно.
И сказало: — Я тебя съем!
Упал монах на колени и зарыдал. И говно его съело.
Мораль: Даже в самых дерьмовых ситуациях не нужно опускать руки и рыдать.
Шел как-то еще не просветленный монах, не достигший дао, но уже пофигист по жизни, задумался о смысле бытия, и тут ему дорогу перегородило говно.
И сказало: — Я тебя съем!
А он ответил: — Нет, не съешь!
А говно его съело.
Мораль: Даже если вам пофиг, не стоит отрицать очевидные вещи.
Шел как-то просветленный монах, достигший дао, но не пофигист по жизни, задумался о смысле бытия, и тут ему дорогу перегородило говно.
И сказало: — Я тебя съем!
А монах говорит: — Нет, это я тебя съем!
Мораль: Это победа, но у победы странный вкус.
Шел как-то просветленный монах, достигший дао и пофигист по жизни, задумался о смысле бытия, и тут ему дорогу перегородило говно.
И сказало: — Я тебя съем! Ничего не ответил монах и пошел дальше.
А говно зарыдало и убилось об стену.
Мораль: Если ты задумался о смысле жизни, нечего разговаривать со всяким дерьмом. (с)

с FB от "Нина Ричи"

Из инета. Про бабушку:)))

Я считаю, что мне с бабушкой повезло. Ни у кого такой нет! Носки внукам вязать и пирожки печь каждая сможет, а вот жизненный мудрости учить личным примером и максимально доходчивым, простым языком – только моя, я нисколько в этом не сомневаюсь. Ну, кто еще может научить внуков грамотно воровать кирпичи со стройки, как не человек с многолетним опытом. Бабушка знает, что нужно взять с собой тележку, сконструированную из детской коляски – "там колесы резиновые, ход тихий", привязать на нее старое корыто, какое "уже не жалко кирпичами раздолбать", и идти в пятницу вечером, когда сторож отмечает окончание трудовой недели. Пролезать на стройку надо через специально существующий лаз в заборе, кирпичи класть тихо, чтобы не звякали, "как Витькины мудеса", и плотно, чтобы три раза "не волохаться". К слову, Витька – это бабулин зять, муж моей тетушки. Дяденька с пузиком, лысинкой и возрастом за полтинник. Бабуля его по-своему жалеет, считая неизлечимо больным. Как-то дядя Витя подсуетился и сторговал в соседнем колхозе за три бутылки водки грузовик ржи. Рожь – вещь полезная: зерна – курам, солома – козам. Привез все это богатство к бабулиному дому и аккуратно снопы под навесом сложил. Бабушка вернулась вечером, вздохнула горестно – не так сложено: горизонтально, а надо чуть пыром, чтобы зерно из колосьев на землю не высыпалось, и стала перекладывать, как положено, причитаючи: — Больной, призвезднутый человек! Старый уже, а совсем ничего не соображает! И никакие таблетки ему помочь не могут... На мой взгляд, бабушке вообще по жизни с окружением не везет. Даже с животными. Курицы у нее все бл@ди ("Куда полетела, бл@дина! Птица-лебедь, твою куриную мать! " И метлой ее с забора, метлой), козы – пр@ститутки ("Эти пр@ститутки от меня сегодня по всему парку бегали! Я все ноги в ж0пу вбила, их догоняючи! "), собака – совсем охpеневшая ("даже уже не лает, только срет, как лошадь") кошка – курва, козел – ... короче, козел — вообще животное неправильной половой ориентации. Ну, это так, к слову. У бабушки на все имеется свое уникальное мнение, разнящееся с общественным, как небо и земля. Хотя голосовала она восемь лет, как и все белорусские старушки за "Лукашенку", но по своим соображениям: — Молодой. Пусть поиграется, раз ему так хочется. А мы поглядим, чего он там нарулит. Так вот. Про мнение. Шла как-то по радио христианская передача про нынешнее падение нравов. Дикторша смиренным голосом, исполненным священного негодования, рассказывала, что сейчас, дескать, разводов много, почтения в семье никакого нету, мужья гуляют, жены изменяют, а общество все на тормозах спускает – не то, что раньше! И в качестве поучительного примера – краткий экскурс в историю: как в средние века блудниц наказывали. Ловили, паразитку, раздевали до гола, смолой обливали и в перьях вываливали. И в таком стремном виде через весь город гнали в сторону церкви. И каждый житель мог в эту дрянь плюнуть или камнем запустить. Так что, ясное дело, желающий предаться разврату было не так-то много. Не то что теперь. Бабушка слушала очень внимательно, а я помалкивала: фиг его знает, может, бабушка тоже блудниц не любит. Сунешься с комментарием не в тему – мало не покажется. — Вот ведь суки что делали! – бабушка вложила в слово "суки" столько экспрессии, что кошка-курва брызнула в соседнюю комнату, сбивая гармошкой вязанные половички. – Нет, ну ты послушай, что делали, а! Ведь сами, суки, на бедную бабу лезут, а потом ее в перья! Паскуды какие! Выключи, нахpен! Невозможно слушать! И про развитие науки и техники моя бабуля побольше любого инженера знает. Однажды нам повезло, сгребая сено, нашли мы с ней толстенную нитку, прям не нитку, а веревку. Бабуля ее заботливо распутала, сматывает в клубочек и говорит: — Ты когда-нибудь видала такие крепкие нитки? — Нет, — честно отвечаю. – Не видала. — И я тоже. Это, мать ее, технология! Такими нитками спутники к земле привязывают, чтобы не улетели. Один, видать, сорвался... Этой почетной ниткой бабушка потом наседку к цыплятам привязывала. Впрочем, бабулина практичность меня всегда восхищала. Как-то моей двоюродной сестренке родители на день рождения отвалили щенка ньюфаундленда. Сестренка радовалась, тискала толстого неповоротливого песика, целовала его в нос. — Бабушка! Бабуля, смотри, какую мне собаку подарили! — Ишь, ты! – оценила бабушка. – Пушистая! А большой вырастет? — Вот такой! — У-у-у... Большая собака! Из нее на тебя три шапки получится! Мне же всякий раз бабуля пытается всучить козу: — Возьми козочку! Козочка – хорошее дело. Есть мало и все подряд. Прокормить – не чего делать. Пойдешь к магазину, наберешь падали — животное и сытое. И три литра молока в день. Чем плохо? — Ба, да куда я ее в Питере дену? — На балкон поставишь. — Ба, это у мамы балкон есть, у меня нету. — Ну, в ванной поживет, еще лучше. Уж чем кота-пустосранца держать, лучше козочку... Ну, не хочешь козочку, возьми пару курочек... Я считаю, что такие старушки, как моя бабушка – наиглавнейшие звено в экологическом равновесии планеты. Жаль, что их не так много, как хотелось бы. Ведь вся планета сейчас задыхается от мусора, и каждая страна больше всего озабочена вопросами вторичной переработки. А моя бабуля способна утилизировать все, что находит. А она каждый день что-нибудь полезное находит. Потому и ходит козочек пасти с запасом крепких брезентовых авосек, двумя отвертками и ножиком. Из битых бутылок получаются противокрысиные заграждения, чьи-то старые штаны – постирать и Витьке сгодятся, возле поликлиники бинты выбросили – это помидоры подвязывать, башмак – "а, черт его знает, зачем! Один он, конечно, без пользы, но ведь кто-то потерял, значит, вещь нужная"), рваный свитер – это вообще везуха редкая – распустить и носки связать можно, дорожный знак – окно в бане заколотить. Самой большой ценностью считаются доски, гвозди, колючая проволока, водопроводные трубы, коробки и ящики. Бабуля из них такие инсталляции строит – авангардисты отдыхают. Если бы они видели бабушки клетки для кроликов – сдохли бы от зависти! И в отличие от произведений искусства, бабулины произведения имеют конкретное практическое назначение. — Унуча, принеси-ка мне дощечку какую-нибудь из сарая. Тут заборина отвалилась, подобью, пока соседи лазать не начали. Ну, и на какого хpена ты такую хорошую доску принесла! Она на что-ть более полезное сгодится. Там сточенный горбыль был, его неси. Могла бы и сама сообразить, не маленькая уже. — Ба, так ведь зачем на забор гнилую доску? Ее ведь и ребенок сломать может. — Ничего, пусть ломает. Я поверху колючую проволоку намотаю. Ну, есть маленько. Параноик моя бабушка. Я ей это прощаю, людей без недостатков не бывает. Зато с детства мир для меня был наполнен будоражащей кровь таинственностью ("Сидите дома тихо, никому двери не открывайте, а то придет вор, вам по голове даст и все добро сворует") и окрашен во все цвета медицины. Тетя работала в роддоме и снабжала бабушку здоровенными бутылями зеленки, йода и марганцовки. Так что бабуля, наподобие доктора Касторкина, лечила все болезни — и детские, и звериные – одинаково: снаружи концентрированные зеленка с йодом, внутрь – слабый раствор марганцовки с йодом. Но будучи натурой творческой, простым медикаментозным применением она никогда не ограничивалась. Например, бабушкины куры были сперва покрашены зеленкой, чтобы если "куда потеряются, завсегда найти можно было". Но суки-соседи тоже стали красить своих курей зеленкой, чтобы бабушкиных кур себе присваивать. Тогда бабушка не поленилась и расписала свою стаю, как тропических попугаев – пусть соседи-падлы так же попробуют! Вид разноцветных куриц привлекал прохожих и украшал действительность. — Эх, Михална, у тебя что, курицы заразу какую подцепили? — Ага, подцепили. Ветеринар сказал, сифилис у них. И ты рядом не стой, пока еще мужчина. Бабушка умеет с людьми разговаривать, это точно. — Михална, бог в помощь! — Велел бог, каб ты помог! К ней часто и за советом, и душу излить приходят. — И чего ты мне тута плачисси? Чего плачисси? Сам виноват, козлина драный! Надо было не водку жрать, а жене почаще внимание уделять, она бы и не ушла никуда. Ладно, что теперь сделаешь. На вот, махни самогоночки и катись отседова, мне работать надо, а не рассиживаться тут с тобой! Впрочем, бабушка мудрых советов ни для кого не жалеет. Однажды придурковатый цыпленок-подросток шмыгнул в сарай, куда курам доступ строго запрещен. Бабушка и ахнуть не успела, как его цапнула здоровенная крыса и отхватила крыло с куском боковины. Бабушка положила агонизирующего цыпленка на ладонь, посмотрела рану, вздохнула и сказала нравоучительно: — А не хpен туда лазать было, понял? Цыпленок закатил глаза и помер. Я тогда отчетливо почувствовала, что он в свои последние минуты все понял. Бабушка, как мудрый восточный суфий, дала ему верное напутствие, так что он имеет все шансы в следующей жизни стать как минимум котом. И мою личную жизнь бабушка устроила в лучшем виде. Как она мою свекровь воспитала – это просто шедевр педагогики, хоть учебники пиши. Свекровь моя (к счастью, не без божьей и бабушкиной помощи, бывшая), даром что из рабоче-крестьянской семьи, женщина культурная, тридцать пять лет на лезвийном заводе проработала – это вам не в малине нужду справить! И хоть и произносит все слова, оканчивающиеся на –вь, почему-то с твердым окончанием ("лубофф, маркофф и обуфф") при слове "ж@па" возмущенно вздергивает вверх брови и говорит, что таких слов нет. У всех ж@пы, а у Антонины Андреевны, не много, ни мало — ягодицы. Так вот. Спустя год после женитьбы единственного сынули Антонина Андреевна приехала "посмотреть на родственников невестки", то есть к бабушке. Я этого визита страшно боялась и бабушку начала готовить загодя: — Бабуля, ты при Антонине Андреевне не ругайся, пожалуйста, ладно? Она женщина культурная, сама понимаешь, из Питера... — Да, ладно, внученька, нечта ж я не понимаю! Все в лучшем виде будет! — Ба, она даже слова "ж@па" не выносит. Говорит, неприличное. — Да, не боись ты! Что я, в самом деле, ж@пу на сраку не заменю? К слову сказать, словарный запас у бабушки, и правда, не маленький. Вот это-то меня и больше всего и беспокоило. Бабуля два дня к Антонине Андреевне присматривалась, а дальше нашла себе развлечение, покруче юморесок Петросяна. Подходила к свекрови и, глядя на нее снизу вверх (бабуля ростом маленькая) говорила: — А скажи-ка, Антонина, ведь правда, что для каждой женщины самое важное мужской потц? — Чего, — смешивалась Антонина. — Ну, потц! Член по научному. Чем больще член, тем лучше, скажи нет? Антонина Андреевна краснела, как целочка на дискотеке, но ничего поделать не могла — тут она не дома, тут она в гостях, а рот хозяину не заткнешь. И соглашалась срывающимся голосом: — Ага, правда. — Вот то-то и оно! – радовалась ее понятливости бабушка. – Ты, Тонь, какие предпочитаешь: толстые или длинные? Бедная "Тонь" готова была сквозь землю провалиться. А бабушке эта детская реакция взрослой тетки больше всего нравилась. Она за свои семь десятков лет таких идиоток еще не встречала. Антонина Андреевна сбежала через неделю в ужасе и уверенности, что ее бедный сын попал в семейку уголовников. Впрочем, бабуля этого и добивалась. — Нечего в доме чужих людей держать, — говорила она нравоучительно. – Они мало того, что жрут и пьют, так еще и наволочки воруют! И у этой гидроперитной козы надо было перед отъездом чемодан проверить. Постеснялась я... Я приезжаю к бабушке только летом. Всякий раз, сходя с поезда, я мчусь к ее дому, задыхаясь от нежности и любви. Там, в доме моего детства, словно остановлено время: все те же желтые стены и синие ставни на окнах, сиреневый куст в палисаднике, от которого отрывали прутья, чтобы драть поколения детей, внуков и правнуков, наши одноглазые куклы на протертом диване, занавески с красными розами и гигантский кактус в старой кастрюле. Все так же под ногами крутиться сиплая черная кошка по кличке Ведьма. Может, и не та самая, которую мы с сестренкой наряжали в кукольные платьица, а ее внучка – разве это имеет значение? И бабушка все в том же цветастом мешковатом платьице, с гребенкой в по-прежнему густых волосах встречает меня на пороге, смеясь и плача от счастья: — Внученька! Внученька моя! Приехала! Радость-то какая! То-то мне сон приснился, будто я ребеночка нянчу – к радости это! Ну, пойдем, пойдем, я тебя покормлю. Опять исхудала-то как, госсподи! Что там с вами, в этом Питере, делают? ... Тут остановилось время. Только оседает по углам бабушкиного дома все больше полезного хлама, и бабушкины заборы становятся все выше и выше. Потому что бл@ди-куры тоже, оказываются, эволюционируют, и с каждым новом поколением летают все лучше и лучше. Постскриптум. В прошлом году я нашла у бабушки в сарае пучок маковой соломки. — Ба, а это-то тебе зачем? — Да хpен его знает! С прошлой осени валяется. По телевизору сказали, что больших денег стоит, так что пусть лежит, хлеба не просит.

Пес была стар.
Пес был стар. Даже по человеческим меркам количество прожитых псом лет выглядело весьма солидно, для собаки же подобная цифра казалась просто немыслимой. Когда к хозяевам приходили гости, пес слышал один и тот же вопрос:– Как ваш старик, жив еще? – и очень удивлялись, видя громадную голову пса в дверном проеме.

Пес на людей не обижался – он сам прекрасно понимал, что собаки не должны жить так долго. За свою жизнь пес много раз видел хозяев других собак, отводивших глаза при встрече и судорожно вздыхавших при вопросе:

– А где же ваш?

В таких случаях хозяйская рука обнимала мощную шею пса, словно желая удержать его, не отпустить навстречу неотвратимому.

И пес продолжал жить, хотя с каждым днем становилось все труднее ходить, все тяжелее делалось дыхание. Когда-то подтянутый живот обвис, глаза потускнели, и хвост все больше походил на обвисшую старую тряпку. Пропал аппетит и даже любимую овсянку пес ел без всякого удовольствия – словно выполнял скучную, но обязательную повинность.

Большую часть дня пес проводил лежа на своем коврике в большой комнате. По утрам, когда взрослые собирались на работу, а хозяйская дочка убегала в школу, пса выводила на улицу бабушка, но с ней пес гулять не любил. Он ждал, когда Лена (так звали хозяйскую дочку) вернется из школы и поведет его во двор. Пес был совсем молодым, когда в доме появилось маленькое существо, сразу переключившее все внимание на себя. Позже пес узнал, что это существо – ребенок, девочка. И с тех пор их выводили на прогулку вместе. Сперва Лену вывозили в коляске, затем маленький человечек стал делать первые неуверенные шаги, держась за собачий ошейник, позже они стали гулять вдвоем, и горе тому забияке, который рискнул бы обидеть маленькую хозяйку! Пес, не раздумывая, вставал на защиту девочки, закрывая Лену своим телом.

Много времени прошло с тех пор… Лена выросла, мальчишки, когда-то дергавшие ее за косички, стали взрослыми юношами, заглядывающимися на симпатичную девушку, рядом с которой медленно шагал громадный пес. Выходя во двор, пес поворачивал за угол дома, к заросшему пустырю и, оглянувшись на хозяйку, уходил в кусты. Он не понимал других собак, особенно брехливую таксу с третьего этажа, норовивших задрать лапу едва ли не у самой квартиры. Когда пес выходил из кустов, Лена брала его за ошейник, и вместе они шли дальше, к группе березок, возле которых была устроена детская площадка. Здесь, в тени деревьев, пес издавна полюбил наблюдать за ребятней. Полулежа, привалившись плечом к стволу березы и вытянув задние лапы, пес дремал, изредка поглядывая в сторону скамейки, где собирались ровесники Лены. Рыжий Володя, которого когда-то пес чаще всех гонял от Лены, иногда подходил к нему, присаживался рядом на корточки и спрашивал:

– Как дела, старый?

И пес начинал ворчать. Ребят на скамейке собачье ворчанье смешило, но Володя не смеялся, и псу казалось, что его понимают. Наверное, Володя действительно понимал пса, потому что говорил:

– А помнишь?..

Конечно, пес помнил. И резиновый мячик, который Володя забросил на карниз, а потом лазал его доставать. И пьяного мужика, который решил наказать маленького Толика за нечаянно разбитый фонарь. Тогда пес единственный раз в жизни зарычал, оскалив клыки. Но мужик был слишком пьян, чтобы понять предупреждение и псу пришлось сбить его с ног. Прижатый к земле громадной собачьей лапой, мужик растерял весь свой педагогический пыл, и больше его возле площадки не видели…

Пес ворчал, Володя слушал, изредка вспоминая забавные (и не очень) случаи. Потом подходила Лена и говорила, поглаживая громадную голову пса:

– Ладно тебе, разворчался. Пойдем домой, вечером еще поболтаете.

Вечернюю прогулку пес ждал особенно. Летом ему нравилось наблюдать как солнце прячется за серые коробки многоэтажек и вечерняя прохлада сменяет дневную жару. Зимой же пес подолгу мог любоваться черным, словно из мягкого бархата, небом, по которому кто-то рассыпал разноцветные блестки звезд. О чем думал в эти минуты старый пес, отчего порой он так шумно вздыхал? Кто знает…

Сейчас была осень, за окном уже смеркалось и капал тихий, унылый дождик. Пес вместе с Леной шли привычным маршрутом, когда чуткое собачье ухо уловило необычный звук. Звук был очень слабый и почему-то тревожный. Пес оглянулся на Лену – девушка звук не замечала. Тогда пес быстро, насколько позволяло его грузное тело, метнулся в заросли кустов, пытаясь отыскать… Что? Он не знал. За всю долгую жизнь пса с таким звуком он еще не сталкивался, но звук полностью подчинил себе сознание пса. Он почти не слышал как испуганно зовет его Лена, как ее успокаивает Володя… Он искал – и нашел. Маленький мокрый комочек разевал крошечную розовую пасть в беззвучном крике. Котенок. Обычный серый котенок, который только неделю назад впервые увидел этот мир своими голубыми глазами, задыхался от затянутой на его горле веревочный петли. Передние лапки его беспомощно хватались за воздух, задние же еле доставали до земли.

Пес одним движением мощных челюстей перегрыз ветку, на которой был подвешен котенок. Тот плюхнулся в мокрую траву, даже не пытаясь подняться. Осторожно, чтобы не помять маленькое тельце, пес взял его зубами за шкирку и вынес к Лене.

– Что за дрянь ты при… – Начала было Лена и осеклась. Тихонько ойкнула, подхватила маленькой дрожащий комочек. Попыталась снять петлю, но мокрая веревка не поддалась.

– Домой! – скомандовала Лена и, не дожидаясь пса, побежала к подъезду.

Котенок выжил. Три дня лежал пластом, никак не реагируя на суету вокруг. Только жалобно пищал, когда большой бородатый человек со странной кличкой «Ветеринар» делал уколы тонкой длинной иглой. На четвертый день, завидев шприц, котенок заполз под диван, чем вызвал сильное оживление среди людей. А еще через неделю по квартире скакал озорной и абсолютно здоровый кошачий ребенок. В меру хулиганистый и непослушный. Но стоило псу слегка рыкнуть или хотя бы грозно посмотреть на озорника и котенок тут же становился образцом послушания.

А пес с каждым днем становился все слабее. Словно отдал частичку своей жизни спасенному котенку. И как-то раз пес не смог подняться со своей подстилки. Опять вызвали ветеринара, тот осмотрел пса и развел руками. Люди долго о чем-то говорили, Лена тихо плакала… Потом звякнуло стекло, ветеринар стал подходить к собаке, пряча руки за спиной. И вдруг остановился, словно перед ним выросла стена.

Но это был лишь маленький серый котенок. Выгнув спинку дугой и задрав хвост, котенок первый раз в жизни шипел, отгоняя от пса что-то непонятно, но очень страшное. Котенок очень боялся этого человека со шприцом. Но что-то заставляло его отгонять ветеринара от пса…

Ветеринар постоял, глядя в полные ужаса кошачьи глаза. Отступил назад, повернулся к Лене:

– Он не подпустит. Уберите котенка…

– Нет.

– Лена! – Воскликнула хозяйка. – Ну зачем же мучить собаку?

– Нет. Пусть будет как будет. Без уколов…

Ветеринар посмотрел на котенка, затем на заплаканную Лену, снова на котенка… И ушел. Люди разошлись по своим делам, квартира опустела. Только бабушка возилась на кухне, изредка всхлипывая и шепча что-то невнятное.

Пес дремал на подстилке, положив громадную голову на лапы и прикрыв глаза. Но не спал. Он слушал дыхание котенка, который беззаботно спал, уютно устроившись под боком пса. Слушал, и пытался понять, как этот маленький слабый зверек сумел отогнать большого и сильного человека.

А котенок спал, и ему снилось, что псу опять угрожает опасность, но он снова и снова прогоняет врага. И пока он, котенок, рядом, то никто не посмеет забрать его друга.

© Сергей Уткин

https://www.facebook.com/ofigenno.cc/videos/828039244000242/

Взято здесь

Цитата:Одной счастливой собакой меньше.
Моя первая собака умерла рано. Чуть более восьми лет для кавказской овчарки мало, очень мало. Запущенная болезнь, уже жившая в ней, когда она появилась в нашей семье, в конце концов взяла свое. Если бы она попала в мои руки сейчас, я уверен, что смог бы обеспечить еще три-четыре года полноценной жизни сверх того, что ей выпало. Потрясение было настолько сильным, что я в первые часы после ее смерти был полностью дезориентирован. Я скверно соображал, но через несколько дней поехал за щенком. Не потому, что я хотел собаку - я видел как переживает семья и надеялся, что новая жизнь в нашем доме сможет вернуть улыбки и радость от общения с собакой. И это произошло. Очень не сразу, но - случилось. Спустя три года в пару к преемнице я подобрал пожилого бродягу-азиата, который покинул меня через пять с половиной лет лет. Эта утрата втоптала меня в землю по плечи практически в буквальном смысле - я чуть не отправился вслед за ним. Еще через четыре года я проводил вторую суку. Тут все обошлось лишь сорокачасовым отсутствием сна.
Они дают нам очень много, но порой забирают с собой больше, чем может выдержать человеческое сердце.
И только сегодня, глядя на развеселого Мишку, деловито расставляющего метки, наслаждающегося прогулкой, я вдруг сообразил - какая же несправедливость в том, что люди, пережившие первую собаку, не хотят испытывать эти чувства вновь и отказываются от следующей.
На первенцев приходятся - да, самые яркие моменты, самые острые ощущения, самая большая радость от общения. Но на первенцев валятся и все наши ошибки, разочарования, неуверенности и комплексы. Они принимают на себя всю нашу неотесанную сущность, толком и не знающую как, когда, что. Они шлифуют острые углы нашего самолюбия и самоуверенности, формируя все более совершенный контур собачника. И каждый следующий питомец пользуется результатом, каждая следующая собака просто по факту счастливее предыдущей, потому что мы умнеем. Мы больше видим, больше знаем, тоньше их чувствуем и наш опыт позволяет нам лучше заботиться о них, давая им то, что мы просто не могли дать предшественникам. Потому тем, кто говорит себе: "Все, больше никогда!" я бы очень хотел просто сказать, что отлично их понимаю. Но каждый раз, когда человек отказывается от следующей собаки, одной счастливой собакой на этом свете становится меньше.

Прочитала все комментарии. Сижу реву. О том, "какая тоска берет, когда у твоей собаки седеет морда..."

История нью–йорского таксиста.
Один из таксистов Нью–Йорка написал у себя на странице Fаcеbook: Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я посигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том чтобы уехать, но вместо этого я припарковал машину, подошел к двери и постучал... "Минуточку" — ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что–то тащили по полу. После долгой паузы, дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940–х годов. Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями. Не было ни часов на стенах, ни безделушек, ни посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой. "Вы бы не помогли мне отнести мою сумку в машину? " — сказала она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине. Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля. Она продолжала благодарить меня за мою доброту. "Это ничего" — сказал ей я — "Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери. " "Ах, ты такой хороший мальчик" — сказала она. Когда мы сели в машину, она дала мне адрес, а затем спросил: "Не могли бы вы поехать через центр города? ". "Это не самый короткий путь" — быстро ответил я... "О, я не возражаю" — сказала она — "Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис... " Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. "Моя семья давно уехала" — продолжала она тихим голосом — "Врач говорит, что мне осталось не очень долго. " Я спокойно протянул руку и выключил счетчик. "Каким маршрутом вы хотели бы поехать? " — спросил я. В течение следующих двух часов, мы проехали через город. Она показала мне здание, где она когда–то работала лифтером. Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда они были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда–то был танцевальным залом, где она занималась будучи маленькой девочкой. Иногда она просила меня притормозить перед конкретны здания или переулком и сидела уставившись в темноту, ничего не говоря. Позже она вдруг сказала: "Я устала, пожалуй, поедем сейчас. " Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что то вроде маленького санатория, с подъездным путем вдоль не большого портика. Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они были бережны, помогли ей выйти. Они, должно быть, ждали ее. Я открыл багажник и внес маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске. "Сколько я вам должна? " — спросила она, достав сумочку. "Нисколько" — сказал я. "Вы же должны зарабатывать на жизнь" — ответила она. "Есть и другие пассажиры" — ответил я. Почти не задумываясь, я наклонился и обнял ее, она держала меня крепко. "Ты дал старушке немного счастья" — сказала она — "Благодарю тебя". Я сжал ее руку, а затем ушел. . За моей спиной дверь закрылась, Это был звук закрытия еще одной книги жизни... Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я поехал, куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. Для остальных в тот день, я едва мог разговаривать. Что если бы этой женщине попался рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения ее просьбы, или посигналив пару раз, я затем уехал? . . В конце, я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал. Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут посчитать мелочью...

Цитата от Bonny2009 (источник):История нью–йорского таксиста.

Жизненно....

С ФБ:

Цитата:Олюшка Никифорова-Демиург
23 августа в 12:55 ·

Я твёрдо убеждена, что у детей должна быть семья. Небезразличие. Традиции. Когда все друг другу не враги, и даже наоборот. Когда с мамой вышивают куличи. С папой ходят на могилу лося. Дедушка с прищуром: "Глянь, малыш. Это сьедобный гриб. Он шампиньон. Бери пол кило, я на кассу".

У бабушки кисель из одуванчиков. Варенье из кабачков. А ты такой: "ни фига, можно варить сладкое из кабачков!". И уже с меньшим градусом отвращения поливаешь грядки с ебучими патиссонами. Конечно, ты знаешь слово "ебучие". Но не роняешь его вслух прямо в грядку. Потому что семья рядом. Семья.

Она неидеальна. То же варенье. Опята маринованные. Домашнее лечо. Тушёнка из убитого вами лося. Ты как соучастник по праву тянешь к банкам руки. Может получаешь за это от деда ремнём с немецкой пряжкой (в каждой семье свои тайны). Небольно, для профилактики. "Кто не рисукет, тот не пьёт шампанского" - утешающе говорит дед.

Пробовал ты это шампанское. Вырастешь - в жизни дрянь в рот не возьмёшь. Другое дело желе из ежевики и баклажанов.
И смотришь на фиолетовые банки...

Запомни: до нового года нельзя. Опят, одуванчиков, патиссонов, малины в сахаре - нельзя. Это запасы. Они на новый год, они - когда вся семья под ёлкой.

Вся семья под ёлкой. Папа вырастил в тазу дальневосточного краба. Мама мимозу в горшке. Отсюда - крабовый салат. Ещё мимоза, и селёдка под шубой. Мама обязательно пошутит, что даже у селёдки есть шуба. Выразительно прострелит взглядом папу. Папа нежно посмотрит на маму, а потом на твоего младшего брата Севу. И все заулыбаются. Потому что вопрос в тот кризисный год стоял так: или Сева, или шуба. А некризисных с тех пор не было.
Но Сева всем нравится больше остевого ворса норки.
Второй ребёнок в семье счастье, когда не горе.

И все, конечно, за крабовым салатом забыли про запасы. Поэтому в феврале их выкинут. Опята засахарились, кабачки замылились. В ведро запасы.
Осенью снова начнётся сон разума: новая закрутка.
Это важно. Семья - это важно.

Я совсем не знаю, какой должна быть семья. Поэтому на всякий случай спрашиваю детей после школы, были они там счастливы сегодня и с кем дружили. Вместо забытой сменки, не заламывая рук, кладу новую. Никогда не ругаю за потерянный карандаш. Но моя дочь всё равно ревёт в хтоническом страхе - ведь карандаш потерян, наказание неотвратимо.

Лёня был уверен, что я тайком её бью. Может, ночью. С рождения. За карандаши. Может только с виду я добрая и мать. Но я-то, обнимая ревущего ребёнка, прекрасно знаю: это рыдает генетический ужас семи поколений нашей семьи, насмерть пизженных за карандаши. Это насечка на ДНК. Но мы с Потяпой побороли и это.

Я точно знаю, какой семья не должна быть.

Когда стану бабушкой, у меня будет оранжевая помада. Допускаю, что буду перемежать художественный мат цитатами из классики. Курить, не таясь от внуков. Раздражающе называть окружающих "деточка" (мечтаю дожить до возраста, когда всех, кому нет пятидесяти, можно называть "деточка").
Но я буду знать пять рецептов варенья из огурцов и банки можно открыть когда захочется.
Традиции - это важно.

Я отчего сентиментальна сегодня: первое сентября неотвратимо. В душе дождит. Девять месяцев темноты, недосыпа, работа, уроки, мам (не мамкай!), вслух "да, детка, чего ты хочешь". Закончу работу в 5 утра, в 7.20 будильник, детей в школу, сама спать, из школы пришли в пять вечера, доброе утро.
Какой сюрприз, день потерян!

Уставать нормально, мамки. Кто-то сейчас пьёт сидр прямо с утра - завтра дети приедут с дачи. Или с ведром шоколада смотрит "Плезантвиль". Или гневно пишет на форумах чайлдфри "дети - это счастье", но сам себе в моменте не очень верит.

Мне вот сиюминутно хочется убежать с каким-то режиссёром в закат, вокруг полно гарцующих режиссёров. Наверное, убежать помогает: моя мать раз шесть так поступала, я не знаю иных поведенческих моделей в стрессе. Режиссёр будет пегий, в яблоках и смешно есть чищенную морковь с ладоней. Радости от него будет на пять минут. Семья в этом смысле несравнимо больше.

Будут же ещё катки и коньки, заворачивание подарков, гордость за успехи, взгляды про шубу, внезапные походы в кино, сонные поцелуи перед лифтом. А ещё мне испекут торт из шкурок банана, когда заболею. И дораскрасят, наконец, плед фломастерами.

Я твёрдо убеждена, что у взрослых должна быть семья. Небезразличие. Традиции. Когда все друг другу не враги, и даже наоборот.

Так что пейте свой утренний августовский сидр. Смакуйте, не виноватясь. Докуривайте последнюю, пока не приехали дети. Плачьте в ведро с шоколадом. Никто из вас не плохая мать, не ужасная жена, не делает меньше, чем может.

У взрослых тоже заканчиваются каникулы. Грусть об этом не равна предательству. Семья, безусловно, важно. Но осень - это маленькая смерть.

Николай Мельников


Поставьте памятник деревне

На Красной площади в Москве!

Там будут старые деревья,

Там будут яблоки в траве



И покосившаяся хата

С крыльцом, рассыпавшимся в прах,

И мать убитого солдата

С позорной пенсией в руках!



И два горшка на частоколе,

И пядь невспаханной земли,

Как символ брошенного поля,

Давно лежащего в пыли!



И пусть поёт в тоске и боли

Непротрезвевший гармонист

О непонятной русской доле

Под тихий плач и ветра свист!



Пусть рядом робко встанут дети,

Что в деревнях ещё растут,

Наследство их на белом свете –

Всё тот же чёрный, рабский труд!



Присядут бабы на скамейку,

И всё в них будет, как всегда:

И сапоги, и телогрейки,

И взгляд потухший, в никуда!..



Поставьте памятник деревне,

Чтоб показать хотя бы раз

То, как покорно, как безгневно

Деревня ждёт свой смертный час!



Ломали кости, рвали жилы,

Но ни протестов, ни борьбы –

Одно лишь "Господи, помилуй!"

И вера в праведность судьбы.



Поставьте памятник деревне

На Красной площади в Москве...

Там будут старые деревья

И будут яблоки в траве...

ДОРОГА В РАЙ
Потрясающий рассказ о вечном, наталкивающий на размышления:

— Вы — кузнец?
Голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.
— А стучаться не пробовали? — грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.
— Стучаться? Хм... Не пробовала, — ответил голос.

Василий схватил со стола ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этого незнакомца. Но слова так и остались где-то в его голове, потому что перед ним стоял весьма необычный клиент.

— Вы не могли бы выправить мне косу? — женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.
— Всё, да? Конец? — отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.
— Еще не всё, но гораздо хуже, чем раньше, — ответила Смерть.
— Логично, — согласился Василий, - не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?
— Выправить косу, — терпеливо повторила Смерть.
— А потом?
— А потом наточить, если это возможно.

Василий бросил взгляд на косу. И действительно, на лезвии были заметны несколько выщербин, да и само лезвие уже пошло волной.
— Это понятно, — кивнул он, — а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать...
— А-а-а... Вы об этом, — плечи Смерти затряслись в беззвучном смехе, — нет, я не за вами. Мне просто косу нужно подправить. Сможете?
— Так я не умер? — незаметно ощупывая себя, спросил кузнец.
— Вам виднее. Как вы себя чувствуете?
— Да вроде нормально.
— Нет тошноты, головокружения, болей?
— Н-н-нет, — прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, неуверенно произнес кузнец.
— В таком случае, вам не о чем беспокоиться, — ответила Смерть и протянула ему косу.

Взяв ее в, моментально одеревеневшие руки, Василий принялся осматривать ее с разных сторон. Дел там было на полчаса, но осознание того, кто будет сидеть за спиной и ждать окончания работы, автоматически продляло срок, как минимум, на пару часов.

Переступая ватными ногами, кузнец подошел к наковальне и взял в руки молоток.

— Вы это... Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! — вложив в свой голос все свое гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.

Смерть кивнула и уселась на скамейку, оперевшись спиной на стену.
Работа подходила к концу. Выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.

— Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мире не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.

Смерть, сидевшая на скамейке в непринужденной позе, и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Темный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.

— Что вы сказали? — тихо произнесла она.
— Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое...
— Оружие? Вы сказали оружие?
— Может я не так выразился, просто...

Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.

— Как ты думаешь, сколько человек я убила? — прошипела она сквозь зубы.
— Я... Я не знаю, — опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.
— Отвечай! — Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх, — сколько?
— Н-не знаю...
— Сколько? — выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.
— Да откуда я знаю сколько их было? — пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец.

Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.

— Значит ты не знаешь, сколько их было? — тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила,— А что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь? Никогда не убила ни одного человека. Что ты на это скажешь?
— Но... А как же?...
— Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами. Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всем этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всем меня, — она ненадолго замолчала, — Ты знаешь, какой я была раньше? Я была красивой девушкой, я встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено быть. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно... Посмотри, что со мной стало!

Последние слова она выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон.

Перед глазами Василия предстало, испещренное морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы. Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.

— Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? — она сделала шаг в сторону Василия.
— Нет, — сжавшись под ее пристальным взглядом, мотнул он головой.
— Конечно не знаешь, — ухмыльнулась она, — Это вы сделали меня такой! Я видела как мать убивает своих детей, я видела как брат убивает брата, я видела как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек!.. Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса...

Глаза Смерти заблестели.
— Я поменяла свое прекрасное платье на эти черные одежды, чтобы на нем не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слез. Я больше не дарю им цветы. Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто... — она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, — я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей... Отдай мне мою косу, дурак!

Вырвав из рук кузнеца свое орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу из мастерской.

— Можно один вопрос? — послышалось сзади.
— Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? — остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она.
— Да.
— Дорога в рай... Она уже давно заросла травой.
(FB)

Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле, туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла: «Деда, погоди».
Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос: «Дай руку, деда, деда, погоди...»
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и...»
И я гожу, я все еще гожу и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке еще держу.
Леонид Филатов
(FB)

Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Без дождей и туманов, без сырости, горя и слёз.
Я вложу в него щедро осенней листвы разноцветье.
Только ты постарайся принять мой подарок всерьёз.
Улыбнись и подумай: «Какая красивая осень,
Сколько света и красок, как гроздья рябин хороши…»
Отпусти всё плохое, вздохни без обиды и злости,
И приняв неизбежность, почувствуй, как хочется жить,
Наслаждаться покоем, дышать этим воздухом влажным,
Ощущать в листопаде прощания легкую грусть,
Покорившись, понять: увядание вовсе не страшно,
И принять с упоением печали рябиновый вкус.
Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Пару строчек надежды в него постараюсь вложить.
Ты прочтешь их, и сразу поверишь в любовь и бессмертие…
В увядании листьев увидишь желание жить...

Из инета, автора не знаю к сожалению...

Цитата от Bonny2009 (источник):Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Без дождей и туманов, без сырости, горя и слёз.
Я вложу в него щедро осенней листвы разноцветье.
Только ты постарайся принять мой подарок всерьёз.
Улыбнись и подумай: «Какая красивая осень,
Сколько света и красок, как гроздья рябин хороши…»
Отпусти всё плохое, вздохни без обиды и злости,
И приняв неизбежность, почувствуй, как хочется жить,
Наслаждаться покоем, дышать этим воздухом влажным,
Ощущать в листопаде прощания легкую грусть,
Покорившись, понять: увядание вовсе не страшно,
И принять с упоением печали рябиновый вкус.
Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Пару строчек надежды в него постараюсь вложить.
Ты прочтешь их, и сразу поверишь в любовь и бессмертие…
В увядании листьев увидишь желание жить...

Из инета, автора не знаю к сожалению...

автор-Надежда Капошко-
http://www.inpearls.ru/author/18899

Олечка, спасибо!

Взято с ФБ у Галины Патриной

Выбирая заводчика...

Часто слышу расхожее суждение что мол заводчики офигели и цены держат, мы вот там видели щенков в два раза дешевле... А потом те кто пошел туда где дешевле ,приходят к этим самым заводчикам держащим цену и спрашивают - а как то делать? А как это? А у нас вот такая беда и тут еще не получается. Всегда задаешь вопрос (ну я задаю) : а где ваш заводчик? А он не общается... Или не интересно ему. Или пропал сразу после продажи.
Так вот друзья мои - заводчики, нормальные заводчики, а не торгаши не от жадности цену держат. И не от вредности. Цены кстати не заоблачные зачастую, а вполне себе средние по породе. Но не бросовые - нет, потому что слишком много было вложено в вашего щенка.
Вы в принципе знаете как заводчики живут? Я немножко расскажу. Хотя пожалуй не так. Я лучше расскажу что вы приобретаете вместе с щенком за эти самые деньги.
Выбирая щенка - выбираете и заводчика. На всю вашу жизнь с собакой, а иной раз и на всю свою жизнь ( да бывает что складывается отличная команда и даже дружба вырастает из этого). Вы получаете щенка который родился не потому что "нашему мальчику пора жениться" или "нашей девочке надо родить для здоровья" - вы получаете щенка который был спланирован задолго до рождения. И которого уже ждали. Его родители бережно выращивались и подбирались. Мама хорошо кушала и весело ходила беременность изводя капризами и так сдувающего с нее пылинки заводчика. И каждый щенок был принят в руки. Рос не в своих какашках которые и кушал где-то там, на задворках в клеточке - а на стерильных ,ежедневно стирающихся пеленках , на мягких ковриках -теплосберегающих , со свежей качественной едой и отмываемой после нее мордой, прививался хорошими вакцинами и тетешкался на руках не по одному разу в день. И к вам поехал не дичком, а нормальным собачьим ребенком который знает и что такое в душе помыться, и что такое когда когти стригут, и команды элементарные (вроде туда не ходи, сюда ходи) уже понимающий. И на зов радостно несущийся,а не расплатывающийся по полу при резко поднятой руке.
Нормальный заводчик всегда, всю жизнь учиться, получает знания из всех источников, повышает квалификацию всеми возможными способами, изучает родословные, линии, вылавливает по крупицам информацию по здоровью и стабильности поголовья в породе, находится на связи с коллегами не только у себя в стране, но и теми что за океаном - чтобы потом ответить вам на любой ваш вопрос используя свои знания (физиологии, морфологии, биологии, этологии и пр. и пр.) и свой практический опыт - то что он пропустил через свои руки, то что видел, щупал, резал и делал.. Он отвечает в любое время суток на любой ваш вопрос. Терпеливо и вежливо. Не бросает в случае ваших жизненных перетрубаций и готов подстраховать передержкой или вовсе забрать потомка своих собак и найти ему новую семью. Просто потому что ему не все равно. Просто потому что - это дело его жизни. И просто потому что ему всегда интересно. Интересно учиться, интересно знать как растут его щенки, интересна порода в целом. Он неравнодушен. И вот это неравнодушие вы получаете вместе со своим щенком. Неравнодушие и знания.
А еще очень часто получаете и участие своей собаки в плем.программе -и вам не надо бегать и думать с кем же обженить своего любимца. Получаете выставки и поездки в большой дружной компании - которых так же объединяет ваш заводчик. Получаете проверенных ветеринарных врачей, инструкторов, скидки на корм и прочее ,и прочее. А теперь представьте что у многих из нас есть семьи (сюрприз!)))) дети, мужья и животные которых не одно и не два и все это требует времени и внимания. Всех надо обиходить, накормить, постирать, вытереть носы и поиграть ,погулять и мимоходом научить чему-то полезному - чтобы не чувствовали себя обделенными. А еще поездки на выставки, на вязки и с детьми в зоопарк. Или на юбилей к родственникам. А крепостных у нас нет как правило)) Поэтому когда вы вашему заводчику пишите или звоните, а он вам в течении 5-10 и даже 15-и минут не отвечает, или не шлет кучу профессиональных фото выбранного вами щенка ежедневно - ребят, вспомните об этом всем.Мы тоже люди. И поверьте -отвечаем сразу как видим ваше сообщение. Максимально быстро. И максимально развернуто. И иной раз ваши косяки сделанные по незнанию или из упрямства по совету тети Мани из парка собачьего (у нее ж в конце 80-х эрдель был! Чемпион!) исправляем в ущерб своему времени . Пытаясь на бегу чашку чая выпить.
Я часто слышу фразу - наши-то не могут ничего... вот в Европеее... А в Америке и вообщеее... И так знаете за наших-то обидно. Во-первых наши почти все имеют профильное образование: биологическое ли, зоотехническое ли, ветеринарное зачастую. И кучу всяких курсов и семинаров. Во-вторых только наш заводчик будет переживать и пытаться помочь в случае если что не так пойдет у вас (лично позвонить врачу, поднять на уши всех известных спецов и сопородников, выкупить ,вылечить и тыды. Вы даже не представляете какие иной раз цепочки связей и людей задействованы чтобы решить вашу проблему ) . На западе очень просто - вы щенка забронировали, вам прислали фото по факту рождения и перед отлетом. Цобако прилетело -а вы ждали совсем другой коленкор. Или по мере роста что полезло. Вы кидаетесь писать туда - как это мол так? Да вы нам что подсунули-то?! Ну как нашим пишете. А вам очень искреннее ответят - I'm sorry. А может даже I'm so- so sorry ! И смайлик. Могут еще предложить приобрести (за полную сумму опять же) щенка со следующего помета. Если конечно родится то что вам нужно. Никто ничего менять, возвращать и оправдываться не будет. Это животное, это генетика (которая все еще продажная девка и стопроцентному расчету никак не поддается, зараза такая) - ну так сложилось. Очень жаль да. Это кстати опуская тот момент что с бухты-барахты с вами вообще никто общаться не будет. Без кучи рекомендаций, сопровождения знающего и заинтересованного человека известного в породе и с хорошей репутацией. И кстати говоря ,чтобы голословной не быть -посмотрите на наших собак которые выигрывают крупнейшие мировые выставки и чемпионаты ( и в шоу, и с в спорте). На уровень нашего поголовья. Это знаете что? Это труд вашего заводчика. Колоссальный. И те самые знания . Могут наши, еще как могут ! Не надо огульно всех сразу опускать-то так. А то запомнят ваши ФИО скандальные (спасибо великому интернету и вашей несдержанности вкупе с длинными языками) и вообще щенка не продадут. Нигде) Может и такое быть, ага. Есть уже круг лиц (в каждой породе думаю) из уст в уста передаваемый с которыми никто не связывается чтобы не вляпаться.

В общем вы прежде чем щенка выбрать - как следует заводчика выбирайте. Потому что это на всю жизнь.

Инагурация Ельцина

Одна знакомая работала в начале девяностых в правительстве России. И вот случилась у них запарка - на носу коронация Ельцина, то есть инаугурация. И надо бы ему поклясться, а не на чем. Библия не подходит – мусульмане не поймут. Решили, что клясться он будет на конституции России. А вы эту конституцию видели? Она же тоненькая. Во всех странах лидеры на толстенных талмудах клянутся, а Ельцин как пионер, на тетрадке.

Решили положить конституцию с комментариями, чтоб посолидней смотрелась. Но не нашли. А сроки совсем уже поджимают. И тут кого-то осенило. Ельцину же не читать книгу дают! Надо найти томик посолидней, толстенький и опрятный. Он на нем ручку подержит, и все.

Кинулись искать. Понятное дело, ни у кого с собой книг не оказалось, только оператор вез книжку ребенку. Ельцин “принял присягу” на ней. Сейчас, по прошествии времени, мы начинаем задаваться вопросами: неужели у России не было другого пути? Почему построенный нами капитализм, жесткий, олигархический, нелепый, кажется вобрал в себя все пороки, давно уже излеченные западными странами?

Ларчик открывается просто. Духовный лидер нации, человек, которому на тот момент доверяли большинство россиян, во время вступления в должность, когда к его словам более всего прислушиваются небеса, поклялся чтить и соблюдать книжку Носова «Незнайка на Луне». И стало по сему.

Анна Валерьевна умерла достаточно спокойно. Инсульт произошел во сне, и потому проснулась она уже не у себя в кровати, а в просторной комнате с множеством других людей, как и она, ожидавших увидеть нечто иное. Потолкавшись среди народу и выяснив что к чему и где, Анна Валерьевна протиснулась к большому справочному бюро, которое сначала направило ее обратно в очередь, потом на выход и только с третьего подхода (к вящему удовлетворению Анны Валерьевны, ибо и не таких бюрократов штурмом брали) операционист удосужился пробить ее по базе данных и сообщил:

- Вот распечатка кармы, третий кабинет направо за левым углом – получите комплектацию. Потом подойдете. Следующий.

Анна Валерьевна послушно взяла распечатку, ничего в ней не поняла и проследовала в указанном направлении.

- Карму давайте! – Анна Валерьевна подпрыгнула от неожиданности.
- К-карму?
- А вы можете дать что-то еще? – цинично поинтересовались за стойкой и буквально вырвали из рук Анны Валерьевны распечатку. – Так, карма у вас, скажем прямо, не ахти. Много с такой не навоюешь.
- Я не хочу воевать – испуганно пролепетала Анна.
- Все вы так говорите, - отмахнулись от нее и продолжили, - на ваше количество набранных баллов вы можете купить 138 земных лет человеческой жизни, 200 лет птичьей или лет 300 в виде дерева или камня. Советую камнем. Деревья, бывает, рубят.
- Сто тридцать восемь… - начала было Анна Валерьевна, но ее опять перебили.
- Именно сто тридцать восемь лет стандартной и ничем не примечательной жизни, заурядной внешности и без каких-либо необычностей.
- А если с необычностями?... Это я так, на всякий случай… уточняю…
- Ну, выбирайте сами. Необычностей много. Талант – 40 лет жизни, богатство – в зависимости от размера, брак, честно вам скажу, полжизни гробит. Дети лет по 15 отнимают… Вот вы детей хотите?
- Нет… то есть да… двоих… нет, троих…
- Вы уж определитесь.
- Брак, троих детей, талант, богатство и чтобы по миру путешествовать! – на едином дыхании выпалила Анна Валерьевна, лихорадочно вспоминая чего ей еще не хватало в той жизни, - и красоту!
- Губа не дура! – хмыкнули из-за прилавка, - а теперь, уважаемая Анна Валерьевна, давайте посчитаем. Брак – это 64 года, остается 64. Трое детей – еще минус 45. Остается 19. Талант, допустим, не мирового масштаба, так, регионального, ну лет 20. А богатство лет 20 минимум. Лучше надо было предыдущую жизнь жить, недонабрали лет.
- А вот… - прикусила губу Анна Валерьевна, - если ничего…
- А если ничего, то 138 лет проживете одна в тесной квартирке, достаточной для одного человека и при здоровом образе жизни в следующий раз хватит на побольше лет – отбрили Анну Валерьевну.
- И ничего нельзя сделать?
- Ну почему же? – смягчились за прилавком, - можем организовать вам трудное детство – тогда высвободится лет 10. Можно брак сделать поздним – тогда он не полжизни отхватит. Если развод – еще кредит появится, а если муж сатрап, то авось и талант мирового масштаба сможем укомплетовать.
- Да это же грабеж…
- Свекровь-самодурка карму неплохо очищает, - проигнорировали ее возмущение и продолжили, - можно вам добавить пьяного акушера и инвалидность с детства. А если пожелаете…
- Не пожелаю! – Анна Валерьевна попыталась взять в свои руки контроль над ситуацией, - Мне, пожалуйста, двоих детей, брак лет этак на 40 по текущему курсу, талант пусть региональный будет, ну и богатство чтобы путешествовать, не больше.
- Все? Красоты вам не отсыпать? У вас еще 50 лет осталось… нет? Тогда комплектую… - девушка за прилавком достала кружку и стала высыпать в нее порошки разных цветов, приговаривая себе под нос: «брак сорокалетний, есть, дети – две штуки есть, талант… талант… вот пожалуй так, деньги… сюда а остальное от мужа еще… Все!»

Анна Валерьевна недоверчиво покосилась на полулитровую кружку, заполненную цветным песком, которую ей протянули из-за прилавка.
- А если, скажем, я талант не использую, я дольше проживу?
- Как вы проживете – это ваши проблемы. Заказ я вам упаковала, разбавите с водой и выпьете. Товары упакованы, возврату и обмену не подлежат! Если вы пальто купите и носить не будете – это уже ваши проблемы.
- А…
- Счет-фактура вам, уверяю, не пригодится.
- А…
- Да что вы все «А» да «А»! судьбу вы себе выбрали, предпосылки мы вам намешали, все остальное в ваших руках. Кулер за углом. Следующий!

Последнее, что успела подумать Анна Валерьевна перед собственными родами, было: «Вот вроде все с моего ведома и разрешения, а такое ощущение, что меня все-таки обдурили». Хотя нет, мимолетной искрой у нее в мозгу успела пронестись мысль о том, что ей интересно, как ее назовут.

Сегодня ночь совсем уже не та. И не дави назойливо на ухо Про фитнес свой и танец живота! Сегодня видел я, как древняя старуха Пыталась у метро отдать кота. Я подошёл. Ведь думал - с голодухи.. Хотел рублей четыреста отдать, Но видела бы ты глаза старухи! "Возьмите котика, мне скоро помирать... " В миру, в пыли житейской круговерти Внезапно наступила пустота. Старуха не своей боялась смерти, Пыталась от неё спасти кота...( с инета, автор неизвестен)