СОБАЧКА ЛОШАДИНОЙ ПОРОДЫ

- Мишка, мишка! - радостно всплескивают руками дети при виде ньюфаундленда. И тут же, как правило, добавляют, умоляюще заглядывая в глаза: - Можно погладить?
Впрочем, только ли о детях речь? Гулять с ньюфом - все равно что ездить на БМВ: привыкаешь к восхищенным взглядам прохожих. Одним словом, черный бумер - что тот, что этот. Ньюфаундленд (он же - водолаз) среди собак - как дельфин среди морских обитателей. Он вызывает всеобщее умиление. Почти всегда даже у тех, кто не очень любит собак. Порой даже у тех, кто и вовсе их не любит...

"ЛЮДИ" В ЧЕРНОМ
На ньюфа подсаживаешься, как "на иглу": заимев одного, поменять породу домашнего любимца бывает потом просто невозможно. Кто-то очень мудро заметил, что ньюфаундленд - это уже скорее глупый человек, чем просто умная собака.
"Человечьего" в ньюфах очень много. Иногда доходит до смешного. Наш первый водолаз, Жофрей (он прожил почти тринадцать лет и умер тоже, кстати, совсем по-человечески - от рака), очень любил жвачку. Часто, завидев, как я отправляю ее себе в рот, он садился рядом, напряженно следя за работой моих челюстей, а потом со свойственной ньюфам деликатностью аккуратно толкал меня лапой:
- Хватит жевать. Отдавай. А то невкусная будет...
Поражает и воистину человеческая рассудительность представителей этой породы. Так, ни одного из своих ньюфов мы, как ни старались, не смогли приучить к апортировке. Водолаз, исключительно по природной тактичности сдерживая зевок, лишь провожал летящую вдаль палку усталым взглядом. Внешне это сильно смахивало на непомерную лень. Но стоило заглянуть собаке в глаза, чтобы все понять.
- Братан, - читалось в этих глазах, - а ты азартный! В твоем-то возрасте - и такие оргии! Ну хочешь - сбегай за этой палкой. Если тебе заняться больше нечем. Поиграй, поиграй. А я тебя здесь подожду.
Начисто лишенный сержантской хватки овчарок и доберманов, Жофрей при этом никогда не снимал с себя ответственности за благополучие всех членов семьи. Всякий раз, когда на улице или на прогулке в лесу ему не нравился встречный человек, он неизменно занимал позицию между нами и потенциальной опасностью. К счастью, у нас никогда не возникло повода воспользоваться его помощью. Но настроен ньюф бывал весьма решительно.
Собак, особенно крупных, Жофрей, очевидно, не причисляя себя самого к собачьему племени, побаивался и по возможности чурался. А вот к людям проявлял массу внимания. Чаще всего его общение с гостями представляло из себя элементарный наезд. Он подставлял человеку спину, недвусмысленно намекая на то, что хочет, чтобы его почесали. Но как бы гость ни старался, до хруста в пальцах скребя густую собачью шерсть, ньюф начинал скалиться.
- Братан, не так чешешь! - однозначно утверждал он глухим рыком. - Может, тебя поучить?
В общем, все по старой формуле: дай закурить - нате, дяденька - ах, так ты еще и куришь, урод! Иногда наезды носили откровенно вульгарный характер. Жофрей, например, мог подойти к сидящей на диване гостье и положить свою слюнявую морду ей на колени.
- Ну что, коза, чего делать будешь? - умильно заглядывал он в глаза своей жертве. - Оттолкнуть меня хочешь, да? Неуважение высказать? Валяй. Обидь меня, попробуй...
Что тут можно добавить: Жофрей, конечно, не был типичным добрым ньюфом. Но при этом, как и пишут об этой породе в умных книгах, никогда не нападал первым, всячески добиваясь формального повода для начала боевых действий.

11 ДРУЗЕЙ ОУШЕНА
Второй наш ньюф характером мягче своего предшественника. Так уж получилось, что в поведении двух водолазов оказалось больше различий, чем сходства. Жофрей по батюшке родом был из Великого Новгорода. И душу имел по-русски нараспашку. Если мы приводили домой другую собаку, он всегда с готовностью уступал ей содержимое своей миски.
- Бери, братан, ешь, - показывал он всем своим видом. - Чего тебе? Вот говядина. Хорошая вещь. А вот - печенка. Кровищи в ней!.. Язык проглотишь. Давай, давай. Не стесняйся. Налегай. Мне еще дадут. У нас тут всего до фига...
У Оушена отец - бельгиец. И характер у него... Как бы это сказать помягче? В общем, очень среднеевропейский. Короче, для второй нашей собаки - дворняжки Джери - он жалеет даже... воду. Спокойно ньюф чувствует себя лишь тогда, когда спит, свернувшись вокруг миски с влагой. Причем если он поворачивается к ней спиной, то задней лапой обязательно упирается в подставку, чтобы по вибрации почувствовать несанкционированное проникновение в сосуд чужого языка. Если он отлучается по делам и Джери успевает добраться до заветной жидкости, Оушен начинает нервничать.
- Чува, а, чува! - топчется он вокруг, сложив бровки домиком и наморщив от волнения лоб. - Может, хватит, а? Не налегай, не налегай. Оставь водички-то. Куда столько пить...
И это при том, что сам Оушен пьет много и самозабвенно. В отличие от Жофрея он любит не себя в воде, а воду в себе. Нельзя сказать, чтобы наш первый ньюф был большим энтузиастом водных видов спорта. Но он хотя бы обожал лазить (в конце концов, он ведь был водолаз, а не водоплав) по лужам и болотцам.
Оушен лужи обходит стороной, а через лесные ручейки старается перепрыгнуть. Вода для него - продукт исключительно для внутреннего употребления. Его склонность к выпивке в сочетании с рано проявившейся слабостью к прекрасному полу придают его характеру трогательную человечность.
При всех различиях Оушен столь же настойчив в получении того, чего хочет. И, как и Жофрей, готов добиваться этого любыми способами, которые не исключают шантажа, провокаций и наездов.
Но его активность чаще бывает направлена на своих соплеменников. Изначально относясь к каждой незнакомой собаке с недоверием, Жофрей при этом умудрялся подружиться с ней в течение нескольких минут. Причем раз и навсегда. После этого какая-нибудь истеричная болонка могла запросто идти за нами, изрыгая потоки проклятий и поминутно стараясь цапнуть за ногу. Жофрей не обращал на это никакого внимания. "Друг" - было для него волшебным словом.
Оушен назначает себе "друзей" на каждую конкретную прогулку. Он расставляет их для собственной игры, как тренер игроков на поле.
- Чувак, - подлетев к повстречавшейся на пути собаке, он недвусмысленными жестами объясняет ей нехитрые правила, - смотри сюда. Будем играть. Значит так: я как будто буду нападать, а ты будешь типа убегать и визжать. Сечешь? Начали...
При этом любое неповиновение тут же выводит Оушена из себя. Не дай бог несчастная собака не пустится от него наутек. Ньюф начинает искренне недоумевать:
- Чувак, ты что, в натуре, не понял? Ты конкретно должен бежать! Давай, давай. А не то я тебе щас как дам больно!.. Так-то лучше. Побежали, побежали. Хорошо. А визжать? Забыл? Чувак, ты у меня сейчас по делу завизжишь! Вот, правильно. Громче, громче. Молодец. А теперь я тебя буду как бы догонять и таскать за шкирку. Я ведь еще маленький, мне играть надо. Мы же друзья, правда?..
От "дружбы" с десятимесячным ньюфом редко кто отказывается. Еще бы, шестьдесят с лишним килограммов сплошной настойчивости...
- Папа, а какой породы эта собачка? - слышу я рядом наивный детский голосок.
- Лошадиной, - угрюмо отвечает дочке унылый мужичок, неодобрительно поглядывая на Оушена, который с видом уролога исследует неопознанную лужицу на асфальте.
Ньюф вскидывает голову и с неподдельным интересом смотрит на угрюмого гражданина.
- Поиграем? - читается в его взгляде.
- Нет-нет, - одергиваю я водолаза, - дядю нельзя записывать в друзья.

Игорь КУРСАКОВ
Опубликовано: "Мурманский вестник" от 03.12.2005
http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=200512033064

Всё о породеНьюфаундленд

СОБАЧКА ЛОШАДИНОЙ ПОРОДЫ

Всё о породе
Ньюфаундленд